refreshedПо колено юбка -
Где ты, институтка,
Белая голубка?
А кумач плакатов
Красит город алым -
Где аристократка
В пышном платье бальном?
Не тяни мне карту,
Не гадай мне, Джанго.
Мне, бойцу Компартии,
Это не по рангу.
Я живу так ясно.
Я умру, как надо.
За своих, за красных,
Против белых гадов.
Я его узнаю
За чуть-чуть до смерти.
Как тогда вас звали?
Не припомню... Петя?
Мы сидели чинно
За столом в гостиной
И - не без причины -
Говорили длинно.
Гулкий выстрел. Шашка.
Я валюсь в крапиву.
Умирать не страшно.
Умирать - обидно.
***
После литературного вечера и запальчивого спора у Мещерских Андрей Александрович написал в альбом Клавдии Георгиевне:
"Прелестной барышне и ярой правозащитнице от офицера Российской Армии А.А. Мещерского: "Только широкое применение смертной казни спасет свободу и Родину."
Это было в 1913 году. Тогда же Андрей Александрович сделал предложение сестре Клавдии, Ольге.
В следующий раз судьба столкнула Клавдию и Андрея через 6 лет.
Товарищ Зайцева, завагитотдела в местном УЧК, и еще несколько женщин шли с собрания городских депутатов, когда на улице их перехватил Гринштейн - непосредственный начальник и... Ну, муж он ей был, наверно. Как-то не доходило до оформления отношений, в прифронтовом городе времени на еду и сон не хватало.
- На заводе ликбез по военной подготовке проводили?
- Проводили, - заулыбалась товарищ Безроднова, депутат от завода.
- Сможете собрать заводской рабочий отряд? Добровольческий? Штурм будет, для армии важен каждый боец.
Безроднова, не тратя лишних слов, деловито кивнула и ушла быстрым шагом. А Грин спросил у Клавдии:
- Поведешь их? Командира вам дадут, а вот комиссара... Тебе я доверяю.
Конечно, повела. Восемь их было. Четыре женщины с завода, двое заезжих фокусников - такие нынче фокусы, товарищи, сама Зайцева, да Прохор вызвался проводить до передовой.
Повела - за Наташку Зотову, Чаевскую медсестру, которую при прошлой атаке белые положили. 24 года было девке. Пошли благородные господа с солдатней воевать, о пролетариат-то зубы пообломали, зато сил хватило с девчонкой расправиться. С девчонкой, оружие которой - бинт, спирт да иголка с ниткой. Раненую девочку - добить не поленились. Говорила, и в глазах от ненависти белело. За Наташку пошли, и еще у каждого за душой таких имен не перечесть.
Одна заводская по дороге все оборачивалась, так Клавдия отпустила ее.
А дальше выяснилось, что нет для рабочего отряда командира... Прохор зубами скрипел, скрипел, приказ-то у него был - проводить и возвращаться... Плюнул, начал обойму заряжать. "Куда, - говорит, - я вас, бабоньки, брошу?"
Еще одну женщину из отряда - она и стрелять-то толком не умела - отправили доложить Гринштейну - так и так, мол, ушел товарищ Пустота в самоволку, пожелайте удачи.
А дальше... А дальше жизнь стала такой простой и бестревожной.
Прячась за деревом, выцеливая ненавистную фуражку с околышем, Зайцева понимала, почему так рвалась в бой Алексеева, почему Шансов умолял перевести его в армию... Вот он - противник, по-честному, с оружием в руках, он не сидит от тебя через стол, не притворяется другом, не позорит звание большевика, не лжет в глаза. Нет подозрений, сомнений, мучительного выбора - "поверить предателю или убить друга", о, эта любимая присказка Грина, нет страшного груза принятого решения. Холодный тяжелый ствол, грязь, враг, белый город, приказ. Простые вещи.
А дальше... Осколком гранаты ее ранило в левую руку, и перезаряжать пистолет стало больно, долго и неудобно. И когда это было нужнее всего, когда невысокий офицер зарубил Лушу Гадюкину и побежал к ней, она на долю секунды опоздала. Нажала на курок, но удар было уже не остановить. Они упали одновременно. И - да, они узнали друг друга.
"Интересно, Ольга все же вышла за него?" - мысль была ненужная, времени оставалось мало, хотелось думать только о самом главном. И Клавдия подумала, что Революция обязательно победит. И еще подумала, что очень любит Грина. И еще успела подумать, прежде, чем другой офицер добил ее, что умирать не страшно. Умирать было обидно.
***
Фотографии Стеллы, Анариэль, Айле.
***
http://www.sovmusic.ru/m/ne_plach.mp3
Не плачьте над трупами павших борцов,
Погибших с оружьем в руках,
Не пойте над ними надгробных стихов,
Слезой не скверните их прах!
Не нужно ни гимнов, ни слёз мертвецам,
Отдайте им лучший почёт:
Шагайте без страха по мёртвым телам,
Несите их знамя вперёд!
С врагом их, под знаменем тех же идей,
Ведите их бой до конца!
Нет почести лучшей, нет тризны святей
Для тени достойной борца!
1865
